original & elizabeth olsen
» Имя, фамилия: Барбара Джоан Гордон
» Никнейм: Бэтгерл (aka Оракул)
» Возраст: 27 полных лет, 23 сентября 1992
» Деятельность: виджиланте, лидер и координатор Хищных птиц, сама себе детектив, лучшая дочь и так себе сестра
» Общее описание:
Sooner or later, something has to give
Something has to break
Барбара была старшим ребенком в семье комиссара полиции Джеймса Гордона. Была — потому что в Готэме, к сожалению, очень мало счастливых историй, и это не одна из них.
Джим и не подозревал, что может пойти не так, когда переводился по службе из Чикаго в Готэм: ему обещали скорое повышение, жена пребывала на последних сроках беременности, они нашли хорошее жилье и выбирали вместе обои. Но в полицейском департаменте все было не слава богу — порядочный полицейский им точно не нужен, коррумпированное начальство быстро и непрозрачно намекнуло, как в Готэме реально ведутся дела. А когда Джим не оценил заботы, ему показали зубы, буквально — ему чудом и металлической битой удалось отбиться от желающих помочь ему влиться в коллектив коллег. Джим очень рисковал не дожить до рождения собственной дочери, после нападения его шантажировали, угрожали ему добраться до жены и ребенка, а он стоял на своем. Еще и связался на свою голову с виджиланте в маске — Бэтменом.
(Позже, уже много лет спустя, люди будут говорить Барбаре, как она похожа на отца.
И они даже не представляют, насколько.)
С ранних лет отец учил ее бороться, давать сдачи — пусть мама не знает, что на самом деле Бабс не принцесса, а самый настоящий воин. Она была папиной девочкой, пока Джеймс-младший, ее мелкий брат, держался за мамину юбку. Семейная идиллия не продлилась долго: ее брат не был нормальным, они довольно рано об этом узнали. Джеймс рос жестоким по отношению к животным, безразличным к людям, их мать боялась его, а что делать они не знали.
Мама сбежала, когда Барбаре было двенадцать. Тогда ей пришлось срочно взрослеть, быть лучшей дочерью и хорошей старшей сестрой; отец, к тому времени уже выбивший себе должность комиссара, постоянно пропадал на работе, Барбара ходила в школу, занималась домом и братом. Примерно тогда ее школьная подруга Бесс пропала, просто исчезла, а Джеймс-младший где-то подобрал — и утаил от полиции — ее ключи.
(Барбара будет подозревать его всю жизнь и так и не узнает правды.)
Все детство Барбара занималась балетом, но мечтала о карьере в полиции; в средней школе она уже активно интересовалась криминалистикой, перезнакомилась с коллегами отца, помогала ему со всеми бумагами. Идти в копы, правда, он ей запретил, сказал, что в этой жизни туда ее точно не пустит. Барбара согласилась, но сменила балет на секцию карате, потом кунг-фу. Потом спасла брата от сбежавшего преступника прямо в полицейском участке: с помощью тренировочных манекенов прикинулась Бэтменом и сумела его задержать.
Это подало ей идею — через какое-то время Барбара сама сшила себе новый костюм, женский. И вскоре Бэтгерл вышла патрулировать улицы. Сам Бэтмен быстро на нее вышел, но мешать почему-то не стал, скорее предложил помощь с костюмом и снаряжением; они стали командой, Барбара очень сдружилась с его сайдкиком, Робином. Довольно быстро вычислила, что на самом деле Бэтмен — Брюс Уэйн, а Робин — Дик Грейсон, который очень удивился, что, оказывается, у него есть какие-то дела с дочкой комиссара полиции.
(Наверное, это не важно, но Барбара уже тогда полюбила его; и всегда, всегда — будет чуточку в него влюблена.)
Робин и Бэтгерл, акробат и балерина — это было время, когда все казалось чуточку проще. Потом под крылом Бэтмена Дику стало тесно, Барбаре в этом отношении легче — даже будучи частью команды, она уже чаще выступала одна. Когда Дик решил расстаться с цветастым плащом и поискать что-то свое, Барбара его в этом поддержала, даже не желая его отпускать.
(А Дик всегда будет обещать вернуться к ней.)
К новому Робину, Джейсону Тодду, Барбара отнеслась с недоверием, поначалу сочла его заменой Грейсону, но в итоге увидела в нем младшего брата, которого давно была лишена. Это давно перестало быть просто работой, это стало семьей, было ей — пока Джокер не добрался до них.
К тому времени Барбара хотела завязать со своей ночной жизнью, снять плащ, закончить колледж. У нее были отношения — Джейсон Бард звал замуж, нормальная жизнь еще никогда не казалась такой привлекательной.
В один момент она стала недосягаемой — в момент, когда та, другая жизнь, вдруг постучалась.
И Барбара открыла дверь, потому что не знала, кто стоял за ней.
(Позже один из костюмов Бэтгерл перекочует из ее личного убежища в стеклянную витрину в Бэтпещере; они все там — костюмы тех, кто погиб, стал кем-то другим, получил пулю.)
Шутка Джокера могла бы стать убийственной, но пуля только перебила позвоночник, лишив Барбару возможности ходить. Потом Джокер пришел и за Робином — о его смерти она узнала, еще не выйдя из больницы. Барбара долго не знала, как ей жить, зачем ей жить, что делать — она почти умерла тогда. И думала, что лучше бы так и случилось.
Но Барбара умела обратить свою слабость в оружие: так в Готэме появился Оракул. Барбара стала координатором, пожалуй, даже лучшим, чем Альфред, могла проникнуть всюду, оставаясь в своей комнате. Со временем она обзавелась своими Хищными Птицами — Черная Канарейка, Охотница и Леди Блэкхоук стали ей союзницами и частью семьи. Грейсон тоже был рядом, когда успевал. Они хотели пожениться, всерьез собирались — Дик сделал предложение, Барбара согласилась, но потом все же обнулила помолвку.
Дик оставил ей кольцо на память, как знак, что однажды вернется к ней. Как всегда возвращался.
Они почти потеряли Брюса после его встречи с Бэйном, приняли нового Робина — Тима, который пришел сам. Барбара стала наставником ему и девочкам, новым Бэтгерл — сперва Кассандре, позже Стефани. Она окончательно потеряла брата, когда он пришел к ней, чтобы убить — и убил бы, если бы Дик не вмешался.
(Позже она будет думать, что убила Джеймса-младшего — и пожалеет, узнав, что это неправда.)
Барбара не поверила, когда отец сказал ей о клинике в Африке, о том, что — может быть — ей там помогут. Она запрещала себе думать о том, что однажды сможет встать на ноги, рассталась с мечтой вернуть все, что у нее отнял Джокер. Брюс помог — оплатил лечение, реабилитацию, сделал все, чтобы исправить хоть что-то.
Барбара, пообещав себе начать все заново, пошла возвращать себе плащ.
Только в этот момент она поняла, что так и не смогла по-настоящему ни с чем смириться.
I wanted revenge
I wanted my spirit back
I am back
» Навыки, способности:
Эйдетическая и фотографическая память — помнит все, даже то, что очень хочет забыть.
В хорошей физической форме, обладает силой женщины, занимающейся регулярными и интенсивными тренировками.
Детектив, программист, хакер, рукопашный боец, отличный стрелок (пусть и не любит огнестрел, это не мешает ей попадать по мишеням), владеет холодным оружием и всем, что можно использовать как оружие. Есть водительские права в разных категориях, управится и с грузовиком, и с легковушкой, и с байком.
Полиглот — свободно говорит на немецком, французском, итальянском, японском, выучить новый язык не составит большого труда. Знает язык жестов, читает по губам.
Черный пояс по флирт-фу.
» Дополнительно:
"Люди, которых я люблю, зовут меня Бабс". Для остальных Барбара. Еще один человек иногда называет ее Барби; только один.
Амбидекстр.
Глаза голубые, не зеленые, да, это принципиальный момент.
Настолько умная, что от скуки и из небольшой рабочей необходимости закончила Гарвард. Да, она дипломированный юрист, но в практику лезет только если очень надо.
Переезжает чаще, чем хотелось бы.
Дважды не замужем — было сложно с Диком Грейсоном и Джейсоном Бардом.
Весь шмот Бэтгерл и значительная часть оборудования хранится в минивэне, в квартиру почти ничего не тащит. Часовая Башня используется редко, как штаб Хищных Птиц.
» Об игроке:
Жанрово всеядная. Человек-оркестр, подыграю за себя и того парня.
Посты пишу разные, большие и маленькие, со временем повествования подстроюсь.
Нихрена он никуда ее, конечно, не выпустил. Тьма сгустилась вокруг, но боль отступила. Барбара стояла с закрытыми глазами и не спешила отнимать ладоней от лица.
Она и сама понять не могла, что с ней происходило; разве что весь привычный мир карточным домиком обрушился, словно и не было его. Так плохо еще не было никогда, в какой бы опасности она ни находилась, ее жизнь, по крайней мере, принадлежала ей. До этого момента.
До ебаного момента, когда Брюс сказал, что все время распоряжался ей как игрушкой. Барбара не хотела верить, не хотела слушать, что бы Брюс там дальше ни рассказывал. Но Брюс молчал. Лгал ли он? Если да, то зачем? Если нет, то... зачем сказал? Чего хотел этим добиться? Чего хотел от нее?
«Чего ты хочешь от меня, Брюс?». Потом Барбара повторила это вслух. Ответа не последовало. Когда она отняла руки от лица, Брюса рядом не оказалось. И вздохнуть бы с облегчением, да только вместо этого Барбара вообще забыла, как дышать. Меньше всего она ожидала увидеть здесь своего брата.
— Что он с тобой сделал? — спросила Бабс, не особенно рассчитывая на ответ. Это не Джеймс-младший в любом случае, только его тень, живущая в ее голове благодаря дряни, что Брюс ей вколол. Как только действие наркотика пройдет, все закончится. Должно же когда-нибудь это дерьмо закончиться. Но тень эта была очень на него похожа.
— Ты пытался меня убить. — Она понятия не имела, зачем говорила все это. По-хорошему стоило бы молчать, но вынести звук его голоса было непросто и выше ее сил. — Тебе почти удалось.
Барбара говорила все тише, медленно подступая к нему, понимая, что боится не его даже — того, что в голове внезапно стало так ясно и спокойно.
— Я убила тебя. — Неправда, но ей все равно. Довольно долго она действительно верила, что сделала это. И отец тоже верил. И Грейсон. Джокера тоже убить хотела, только не смогла добраться. — И я бы сделала это снова.
Она медленно протянула ему руку, взялась крепко.
— Я ничем не лучше тебя, Джеймс. Только ты там, а я здесь.
Он что-то оставил в ее руке, Барбара раскрыла ладонь: ключи, с исцарапанным именным брелком. Те самые, что Джеймс подбрасывал в руке, когда ее подруга пропала.
«БГ».
Бэсс Грин?
Барбара Гордон?
Бэтгерл?Она снова открыла глаза. Когда нос перестало щипать нашатырем, равнодушно на Брюса посмотрела, сжала и разжала кулаки, все еще привязанные к кушетке.
— Я не знаю.